Древний свет - Страница 94

Уничтожив Моргота, вы поможете не только нам, но и всему населению Земли, и, в первую очередь, самим себе. Моргот уже пытался снова погубить Деревья, и не остановится на этом. Мы отбросили его вчера — с вашей помощью мы уничтожим его завтра!

Лугарев замолчал, прикидывая, все ли он сказал, и не надо ли чего-нибудь добавить. Феанор вышел из-за отцовского трона и встал рядом.

— Ты сказал, что нынешняя война — не наша, — эльф продолжил его речь. — Но это не так. На самом деле — все, что происходит сейчас — прямое продолжение нашей войны с Морготом и другими силами зла. Все это — одна и та же война, которая тянется с перерывами уже восемь тысяч лет. Эльф говорил громко, обращаясь не столько к Лугареву, сколько к собравшимся.

— Нолдоры! — продолжал Феанор, и Лугарев видел, как слушают его собравшиеся: так истинно верующие внимают словам пророка. — Неужели мы простим Морготу все то зло, что он причинил нам, всю кровь нашего народа, которую он пролил в давние времена? Тогда у нас не было сил, чтобы справиться с ним, не было союзников, на которых мы могли бы опереться. Теперь все изменилось. И я призываю вас, нолдоры: давайте воспользуемся вторым шансом, который дает нам судьба! Сделаем вторую попытку и отомстим!

— А зачем нам это нужно? — послышался голос из толпы эльфов. — Прошлый раз Моргот уничтожил Деревья, убил короля и еще многих в Форменосе. А теперь за что ему мстить? За прошлое? Оно давно прошло…

— Это для тебя оно прошло, презренный трус! — кто-то из стоявших в толпе рядом с оппонентом схватил его за шиворот и потащил к тронному возвышению. — А для нас, тех, кто вернулся из Палат Мертвых, все это было как будто вчера! Лугарев с удивлением узнал в «презренном трусе» Инглора, бывшего мужа Селестиэль.

— А кто будет защищать Деревья, наши города и семьи здесь, если мы уйдем воевать с Морготом? — не сдавался Инглор. — Моргот уже прилетел один раз. Кто поручится, что он не появится снова, и с большими силами?

— Мы прикроем Валинор нашим оружием, — сказал Лугарев. — Кроме того, ведь здесь останутся ваниары и тэлери. Если Моргот попробует напасть снова, они вряд ли останутся в стороне.

— Кроме того, зачем нам сидеть в Валиноре, когда весь мир открыт для нас? — сказал Феанор. — Белерианд поднялся на поверхность из морских глубин. Он ждет нас!

— А зачем нам этот Белерианд, который еще придется не одну сотню лет расчищать от ила? — возразил Инглор. — Валаров нет больше. Никто не запретит нам селиться в Валиноре. Кроме того, есть еще люди, которые ненавидят нас. Они и так выжили нас с Внешних земель. А ты надеешься, что они будут для нас надежными союзниками? Сколько раз они предавали нас в войнах Белерианда и последующих эпох?

— Мир велик, — ответил Феанор. — Места хватит всем. Люди обжили его, это верно. Тем более верными союзниками будут они для нас, защищая свои дома. А жить здесь? Пожалуйста, если тебе это нравится.

Но тем, кто помнит просторы Белерианда и Древние дни, здесь неуютно.

— А Деревья? — спросил Инглор. — А истинный свет? Ты их что, с собой возьмешь?

— Тэлперион и Лауреллин останутся здесь, — ответил Феанор. — Но мы будем свободно передвигаться по всему миру. Кто помешает нам приезжать в Валинор, чтобы увидеть истинный свет? Кроме того, деревья приносят плоды, плоды дают семена, из семян вырастают новые деревья. Мы возьмем их с собой!

— Если мнения разделились, как я вижу, — сказал Лугарев, — почему бы не предоставить возможность каждому из эльдаров сделать свой собственный выбор? Пусть те, кто хочет — остаются здесь, не тащить же их силой. А кому дорога память, честь своего народа — те могут встать под твое знамя. Пусть каждый выбирает сам.

— Он прав! — крикнул эльф, вытащивший Инглора из толпы. — Я, Гвиндор, сын Гуилина, рыцарь Нарготронда, первым вступаю в твое войско, Феанор! И со мной мой отряд, двадцать воинов, что участвовали от Нарготронда в битве Бессчетных Слез. Тогда нам чуть — чуть не повезло — может, теперь мы разорвем Морготу его железную глотку!

Лугарев, чуть ли не разинув рот, смотрел на легендарных витязей, вспоминая строки древней летописи: «…Фингон надел свой белый шлем, и затрубили его трубы; и внезапно с гор обрушилось все воинство Хитлума. Сверкание обнаженных мечей нолдоров подобно было пламени, объявшему тростник; и натиск их оказался так неожидан и яростен, что едва не пошли прахом все замыслы Моргота. Ранее, чем войско, посланное им на запад, получило подкрепление, оно было отброшено, и стяги Фингона пересекли Анфауглиф и взмыли пред стенами Ангбанда. Впереди всех шли Гвиндор и эльфы Нарготронда, и даже сейчас их трудно было сдержать; и они прорвались через врата и перебили стражу на самих лестницах Ангбанда; и Моргот затрепетал на своем подземном троне, слыша, как ломятся в его двери. Но там они попали в западню, и все погибли, кроме Гвиндора, которого взяли живым…» Гвиндор и его эльфы выстроились перед троном, положив руки на мечи в ножнах, упертые остриями в древние камни мостовой. Глядя на них, Лугарев подумал, что они уж точно заслужили второй шанс.

— В твое войско! Вот именно! — завопил Инглор. — Тебе только и надо, Феанор, повести всех за собой, а куда и зачем — это уже дело десятое! Мы уже слышали все это раньше: здесь же и от тебя же! Ты просто хочешь власти над нолдорами, и ради этого готов вести народ на бойню. Не выйдет! Селестиэль, стоявшая на ступенях, брезгливо поморщилась. Феанор помрачнел. Черные брови сошлись на переносице, жесткая, не свойственная прекрасным эльфийским лицам складка залегла у рта.